Заведу себе прислужника для последующего захвата мира.
Утащено у кого-то...но уж больно дивно))
В 1930-х годах на каком-то литературном диспуте разбиралось творчество Лидии Сейфуллиной (1889—1954).
Все ее хвалили, все восхищались. Один из «авторитетнейших» критиков — не то Луначарский, не то Коган — глубокомысленно заметил, что на стиле Сейфуллиной заметно влияние «Госпожи Бовари».
Сейфуллина немедленно попросила слова:
— Очень даже удивляюсь замечанию уважаемого товарища... Я госпожу Бовари не только не читала, но даже и не слышала, что есть такая писательница.
Библия служила для Ивана Алексеевича Бунина неиссякаемым источником поэтических образов. Однако иногда он мог отозваться о ней и так:
- Странные вещи попадаются в Библии, ей-Богу! «Не пожелай жены ближнего твоего, ни вола его, ни осла его…» Ну, жену ближнего своего я иногда желал, скрывать не стану. И даже не раз желал. Но осла или вола… нет, этого со мной не бывало!
В бытность великим князем Павел был столь щепетильным блюстителем формальностей в упражнениях, что, заметив однажды весною, как лук Купидона напрягал и поднимал узкие штаны некоторых солдат, он всем им приказал расположить его на одной и той же ляжке, — как они носили ружье на одном и том же плече.
Федор Иванович Тютчев очень томился в Петербурге и только дожидался минуты, когда сможет возвратиться за границу. Он часто говорил:
- Я испытываю не тоску по родине, а тоску по отъезду.
Вскоре после роковой дуэли А. С. Пушкина и Жоржа Дантеса, Тютчев поинтересовался у приятеля, что известно нового. Тот ответил, что военный суд вынес приговор Дантесу.
- К чему он приговорен?
- Он будет выслан за границу в сопровождении фельдъегеря.
- Вы в этом вполне уверены? - переспросил Тютчев.
- Совершенно уверен.
- Пойду Жуковского убью, - сказал Тютчев
(Василия Андреевича он недолюбливал)
В самом конце XVIII века императору Павлу I однажды захотелось, чтобы ему во время утреннего туалета подали ложку рома. С тех пор в расходную ведомость по ежедневному обслуживанию утреннего туалета государя стали включать бутылку этого напитка.
Ни разу с тех пор ни один император, от Павла I до Николая II, рома не востребовал, но на протяжении ста лет бутылка ежедневно выписывалась и, естественно, столь же регулярно потреблялась чиновниками при дворе.
История столетнего воровства открылась лишь при молодом императоре Николае II. Его дотошная супруга Александра решила разобраться в этой ведомости и увидела, что там фигурирует бутылка рома. Она точно знала, что ее супруг «никогда не стал бы пить такую гадость..».
Одной из наиболее знаменитых классических опечаток считается опечатка в изданном в 1648 году трактате профессора Флавиньи, выступившего против одного теологического сочинения. В запале полемики профессор прибегнул к известному речению из Евангелия от Матфея: "И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?" (Мф.7:3). Цитата приводилась, естественно, на латыни: "Quid autem vides festucam in oculo fratris tui et trabem in oculo tuo non vides?"
Дьявол похитил начальные "о" в обоих "oculo". Роль глаза оказалась в результате отведенной той части тела, которая предназначена отнюдь не для зрения и не для обозрения ("Culus" - груб. лат.: "зад").
Немецкие разведслужбы, занимавшиеся радиоперехватами, зафиксировали ценную информацию одной испанской подпольной антифашистской организации о планируемой встрече Рузвельта и Черчилля.
Столь важная новость мгновенно была передана в окружение Гитлера, где нацистские верха срочно начали вырабатывать контрмеры против замыслов союзников. И возможно эти меры, были бы эффективны и может быть даже встреча была бы сорвана, если бы не одно лингвистическое «но»...
Испанцы сообщали, что встреча Рузвельта с Черчиллем готовится с их помощью в Касабланке, а немецкие переводчики-радиоперехвата впопыхах перевели «Каса бланка», как и положено в подстрочнике - «Белый дом», отрапортовав об этом Берлину.
И в то время, когда британский премьер вел переговоры с американцами в Африке, в марокканском городе Касабланка, - «рыцари плаща и кинжала» Третьего Рейха безуспешно рыскали по Вашингтону, проклиная своих коллег-переводчиков.
Король Англии Георг Четвёртый всю жизнь страстно ненавидел свою жену. Он и женился только потому, что парламент пообещал ему заплатить 80 тысяч фунтов стерлингов за женитьбу на какой-нибудь протестантской принцессе. Каролина Брауншвейгская оказалась не очень молодой и совсем некрасивой, жили супруги всегда раздельно, разводиться Георгу не разрешали... И вот в июне 1821 года обер-гофмаршал доложил королю: "Государь, только что получено известие о кончине злейшего врага Вашего Величества"... "Неужели она умерла?" - воскликнул король и, к огромному своему разочарованию, узнал, что речь идёт всего лишь о Наполеоне Бонапарте...
В Ницце умер саратовский помещик, генерал. Одновременно там же умерла богатая английская леди. Похоронное бюро отправило обоих покойников на родину.
По доставке гроба с останками английской леди в Лондон родственники пожелали проститься с покойной. Открыли гроб - и ахнули: вместо тётушки там лежал генерал в мундире. На срочную телеграмму в Ниццу тут же пришёл ответ с горячими извинениями и саратовским адресом родственников генерала.
Англичане обратились в Саратов по телеграфу с запросом, на который последовал ответ:
- Тётушку вашу сегодня похоронили со всеми воинскими почестями. Располагайте нашим генералом по вашему усмотрению.
На станции Саблино Николаевской железной дороги покончил счёты с жизнью бывший кондуктор Стуков. Он повесился потому, что не мог примириться со своей бедностью.
Дочь Стукова продала верёвку, на которой удавился отец, за 50 рублей некому Сайченко и на эти деньги похоронила отца.
Сайченко распродал верёвку как талисман петербургским картёжникам по частям, выручив за неё около 600 рублей.
На одной из выставок был помещён портрет Глеба Успенского работы художника Крамского. Сам Успенский, приглашённый на выставку, скромно бродил по залам, как вдруг был остановлен тучным господином с массивной золотой цепью, украшенной бриллиантами. Господин схватил его за руку и рассыпался в похвалах:
- Я только что купил ваш замечательный портрет работы Крамского.
- Что это вам вздумалось тратиться на мой портрет?
- Как же-с... Я большой поклонник ваших произведений, - ответил толстяк.
Через некоторое время, узнав от приятеля, что с ним говорил знаменитый водочный заводчик C., Успенский бросился следом и, разыскав толстяка, спросил:
- А я не могу купить где-нибудь ваш портрет? Ну, если не портрет, то хотя бы фотокарточку. Я поставил бы её возле своей кровати.
- Ой, что вы, зачем же... - сконфузился польщённый водочный заводчик.
- А затем, что я тоже большой поклонник ваших произведений.
Сталин приехал на спектакль в Худ. театр. Его встретил Станиславский и, протянув руку сказал: «Алексеев», называя свою настоящую фамилию. «Джугашвили», – ответил Сталин, пожал руку и прошел к своему креслу.
На рейде в Кронштадте стояла эскадра. Случайно рядом с крейсером «Рюрик» находился военный пароход «Ижора». Жена Александра III, Мария Федоровна, лорнируя суда и смешав русское «Р» с французским «П», на своём ломаном языке громогласно прочитала – «Пюпик».
«Пожалуйста, не читай громко следующего заглавия», – поспешно сказал Александр III, вызвав невольные улыбки и усмешки окружающих.
При одной престарелой любительнице словесности говорили о романах Вальтера Скотта и очень часто упоминали его имя. «Помилуйте, батюшка, - сказала она, - Вольтер, конечно, большой вольнодумец, а скотом, право, нельзя назвать».
Плутарх в «Изречениях царей и полководцев» пишет:
Семирамида, выстроивши себе гробницу, написала на ней так: «Кому из царей будет нужда в деньгах, тот пусть разорит эту гробницу и возьмет, сколько надобно». И вот Дарий разорил гробницу, но денег не нашел, а нашел другую надпись, так гласившую: «Дурной ты человек, и до денег жадный, — иначе не стал бы тревожить мертвых».
Один игумен произнес как-то довольно долгую проповедь о творении, которую завершил словами: «Каждый росток травы есть проповедь для того, кто умеет понимать». Несколько дней спустя старец, проходя перед его хижиной, увидел, что игумен подстригает выросшую вокруг траву.
- Как приятно видеть тебя за укорачиванием твоих проповедей! - сказал он.
В 1930-х годах на каком-то литературном диспуте разбиралось творчество Лидии Сейфуллиной (1889—1954).
Все ее хвалили, все восхищались. Один из «авторитетнейших» критиков — не то Луначарский, не то Коган — глубокомысленно заметил, что на стиле Сейфуллиной заметно влияние «Госпожи Бовари».
Сейфуллина немедленно попросила слова:
— Очень даже удивляюсь замечанию уважаемого товарища... Я госпожу Бовари не только не читала, но даже и не слышала, что есть такая писательница.
Библия служила для Ивана Алексеевича Бунина неиссякаемым источником поэтических образов. Однако иногда он мог отозваться о ней и так:
- Странные вещи попадаются в Библии, ей-Богу! «Не пожелай жены ближнего твоего, ни вола его, ни осла его…» Ну, жену ближнего своего я иногда желал, скрывать не стану. И даже не раз желал. Но осла или вола… нет, этого со мной не бывало!
В бытность великим князем Павел был столь щепетильным блюстителем формальностей в упражнениях, что, заметив однажды весною, как лук Купидона напрягал и поднимал узкие штаны некоторых солдат, он всем им приказал расположить его на одной и той же ляжке, — как они носили ружье на одном и том же плече.
Федор Иванович Тютчев очень томился в Петербурге и только дожидался минуты, когда сможет возвратиться за границу. Он часто говорил:
- Я испытываю не тоску по родине, а тоску по отъезду.
Вскоре после роковой дуэли А. С. Пушкина и Жоржа Дантеса, Тютчев поинтересовался у приятеля, что известно нового. Тот ответил, что военный суд вынес приговор Дантесу.
- К чему он приговорен?
- Он будет выслан за границу в сопровождении фельдъегеря.
- Вы в этом вполне уверены? - переспросил Тютчев.
- Совершенно уверен.
- Пойду Жуковского убью, - сказал Тютчев
(Василия Андреевича он недолюбливал)
В самом конце XVIII века императору Павлу I однажды захотелось, чтобы ему во время утреннего туалета подали ложку рома. С тех пор в расходную ведомость по ежедневному обслуживанию утреннего туалета государя стали включать бутылку этого напитка.
Ни разу с тех пор ни один император, от Павла I до Николая II, рома не востребовал, но на протяжении ста лет бутылка ежедневно выписывалась и, естественно, столь же регулярно потреблялась чиновниками при дворе.
История столетнего воровства открылась лишь при молодом императоре Николае II. Его дотошная супруга Александра решила разобраться в этой ведомости и увидела, что там фигурирует бутылка рома. Она точно знала, что ее супруг «никогда не стал бы пить такую гадость..».
Одной из наиболее знаменитых классических опечаток считается опечатка в изданном в 1648 году трактате профессора Флавиньи, выступившего против одного теологического сочинения. В запале полемики профессор прибегнул к известному речению из Евангелия от Матфея: "И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?" (Мф.7:3). Цитата приводилась, естественно, на латыни: "Quid autem vides festucam in oculo fratris tui et trabem in oculo tuo non vides?"
Дьявол похитил начальные "о" в обоих "oculo". Роль глаза оказалась в результате отведенной той части тела, которая предназначена отнюдь не для зрения и не для обозрения ("Culus" - груб. лат.: "зад").
Немецкие разведслужбы, занимавшиеся радиоперехватами, зафиксировали ценную информацию одной испанской подпольной антифашистской организации о планируемой встрече Рузвельта и Черчилля.
Столь важная новость мгновенно была передана в окружение Гитлера, где нацистские верха срочно начали вырабатывать контрмеры против замыслов союзников. И возможно эти меры, были бы эффективны и может быть даже встреча была бы сорвана, если бы не одно лингвистическое «но»...
Испанцы сообщали, что встреча Рузвельта с Черчиллем готовится с их помощью в Касабланке, а немецкие переводчики-радиоперехвата впопыхах перевели «Каса бланка», как и положено в подстрочнике - «Белый дом», отрапортовав об этом Берлину.
И в то время, когда британский премьер вел переговоры с американцами в Африке, в марокканском городе Касабланка, - «рыцари плаща и кинжала» Третьего Рейха безуспешно рыскали по Вашингтону, проклиная своих коллег-переводчиков.
Король Англии Георг Четвёртый всю жизнь страстно ненавидел свою жену. Он и женился только потому, что парламент пообещал ему заплатить 80 тысяч фунтов стерлингов за женитьбу на какой-нибудь протестантской принцессе. Каролина Брауншвейгская оказалась не очень молодой и совсем некрасивой, жили супруги всегда раздельно, разводиться Георгу не разрешали... И вот в июне 1821 года обер-гофмаршал доложил королю: "Государь, только что получено известие о кончине злейшего врага Вашего Величества"... "Неужели она умерла?" - воскликнул король и, к огромному своему разочарованию, узнал, что речь идёт всего лишь о Наполеоне Бонапарте...
В Ницце умер саратовский помещик, генерал. Одновременно там же умерла богатая английская леди. Похоронное бюро отправило обоих покойников на родину.
По доставке гроба с останками английской леди в Лондон родственники пожелали проститься с покойной. Открыли гроб - и ахнули: вместо тётушки там лежал генерал в мундире. На срочную телеграмму в Ниццу тут же пришёл ответ с горячими извинениями и саратовским адресом родственников генерала.
Англичане обратились в Саратов по телеграфу с запросом, на который последовал ответ:
- Тётушку вашу сегодня похоронили со всеми воинскими почестями. Располагайте нашим генералом по вашему усмотрению.
На станции Саблино Николаевской железной дороги покончил счёты с жизнью бывший кондуктор Стуков. Он повесился потому, что не мог примириться со своей бедностью.
Дочь Стукова продала верёвку, на которой удавился отец, за 50 рублей некому Сайченко и на эти деньги похоронила отца.
Сайченко распродал верёвку как талисман петербургским картёжникам по частям, выручив за неё около 600 рублей.
На одной из выставок был помещён портрет Глеба Успенского работы художника Крамского. Сам Успенский, приглашённый на выставку, скромно бродил по залам, как вдруг был остановлен тучным господином с массивной золотой цепью, украшенной бриллиантами. Господин схватил его за руку и рассыпался в похвалах:
- Я только что купил ваш замечательный портрет работы Крамского.
- Что это вам вздумалось тратиться на мой портрет?
- Как же-с... Я большой поклонник ваших произведений, - ответил толстяк.
Через некоторое время, узнав от приятеля, что с ним говорил знаменитый водочный заводчик C., Успенский бросился следом и, разыскав толстяка, спросил:
- А я не могу купить где-нибудь ваш портрет? Ну, если не портрет, то хотя бы фотокарточку. Я поставил бы её возле своей кровати.
- Ой, что вы, зачем же... - сконфузился польщённый водочный заводчик.
- А затем, что я тоже большой поклонник ваших произведений.
Сталин приехал на спектакль в Худ. театр. Его встретил Станиславский и, протянув руку сказал: «Алексеев», называя свою настоящую фамилию. «Джугашвили», – ответил Сталин, пожал руку и прошел к своему креслу.
На рейде в Кронштадте стояла эскадра. Случайно рядом с крейсером «Рюрик» находился военный пароход «Ижора». Жена Александра III, Мария Федоровна, лорнируя суда и смешав русское «Р» с французским «П», на своём ломаном языке громогласно прочитала – «Пюпик».
«Пожалуйста, не читай громко следующего заглавия», – поспешно сказал Александр III, вызвав невольные улыбки и усмешки окружающих.
При одной престарелой любительнице словесности говорили о романах Вальтера Скотта и очень часто упоминали его имя. «Помилуйте, батюшка, - сказала она, - Вольтер, конечно, большой вольнодумец, а скотом, право, нельзя назвать».
Плутарх в «Изречениях царей и полководцев» пишет:
Семирамида, выстроивши себе гробницу, написала на ней так: «Кому из царей будет нужда в деньгах, тот пусть разорит эту гробницу и возьмет, сколько надобно». И вот Дарий разорил гробницу, но денег не нашел, а нашел другую надпись, так гласившую: «Дурной ты человек, и до денег жадный, — иначе не стал бы тревожить мертвых».
Один игумен произнес как-то довольно долгую проповедь о творении, которую завершил словами: «Каждый росток травы есть проповедь для того, кто умеет понимать». Несколько дней спустя старец, проходя перед его хижиной, увидел, что игумен подстригает выросшую вокруг траву.
- Как приятно видеть тебя за укорачиванием твоих проповедей! - сказал он.